Новая книга Захара Прилепина

[Агния]

Бесконечно грустная проза
Критик Галина Юзефович, подводя итоги года, написала следующее.

«Сразу несколько человек, мнению которых я доверяю, посоветовали мне новую книгу Захара Прилепина «Собаки и другие люди». Мне, как, я думаю, и многим с «нашего берега» читать Прилепина не хочется, но я решила, что все же профессиональный долг требует некоторой непредвзятости. Я пока прочла треть, и честно говоря, не знаю, когда дочитаю (а еще очень бесят картинки, делающие книгу как будто бы «детской»), но что вам сказать – это правда очень, очень хорошая, бесконечно грустная проза. Что бы я ни думала о Прилепине-человеке, внутри него по-прежнему хранится большой писатель – один из важнейших в современной русской словесности...

Как так выходит, и хорошая это новость или плохая, судить не берусь, но я не могу ею с вами не поделиться».

Что ж, остаётся только оценить известное Галино профессиональное мужество: люди её круга таких признаний не любят. Все остальные аспекты данной истории оставим за кадром.
(с)

[Историк]

Юзефович никогда умом не блистала и всегда расшаркивалась перед какими-то раскрученными на публике именами. Она с папой когда-то раскрутили очень среднего Прилепина себе на горе. А Л.Юзефович продолжил тупо расхваливать бездарную и исторически недостоверную прилепинскую "Обитель". "Грустная проза" - это значит, что графомания литературного ничтожества Прилепина еще и унылая. Наверное, надо быть мазохистом, чтобы это читать. Так что гнилые либеральчики и Галина и Леонид. На глупеньком прекраснодушии таких погромщики в мейнстрим и въезжают.

[Агния]

https://lgz.ru/article/zhizn-zamechatelnykh-zverey/

Сборник «Собаки и другие люди» Захара Прилепина – ... – этакая «жизнь замечательных зверей». Казалось бы, после великой плеяды писателей-деревенщиков в диапазоне от Виктора Астафьева до Владимира Солоухина литераторы на эту тему будто бы махнули рукой: мол, не до братьев наших меньших – со старшими бы как-нибудь разобраться. Современная проза утеряла не только героев-животных, но даже пейзажи – в угоду конкретике, динамике, незамутнённости фабулы и бог весть чему ещё. И мы, увы, как-то слишком легко с этим свыклись.
Впрочем, если от кого-то и можно было ожидать прозы именно на такую тему, то именно от Прилепина. Во-первых, он уже долгое время, пусть и с отлучками, жил как раз в деревне. Да и родился писатель в селе Ильинка. А во-вторых, описания природы и животных периодически вспыхивали на страницах иных его текстов: для примера можно взять деревенские сцены из романа «Санькя» или рассказ «Лес» из сборника «Восьмёрка». И вот – новая книга, целиком посвящённая житию зверей (ну и немного – людей).

...

Настоящие герои книги – звери. Перед читателем проходят их яркие жизни, и понимаешь: они достойны того, чтобы о них писали книги.

Вот, к примеру, сенбернар по кличке Шмель. Поначалу он трикстер, чьими глазами мы видим обитателей деревни – нелюдимую прокурорскую чету, тяжелобольную женщину, почти столетнего старика… Шмель каким-то образом умудряется этих потрёпанных людей утешить, перезнакомить, примирить. И угрюмые, обособившиеся люди наконец распахивают двери и открываются друг другу («Праздники святого Бернара»).

Но Шмель – персонаж сложный и далеко не идиллический. Познав отцовство, пёс будто теряет первозданную ясность, становится сумрачным, непредсказуемым («Грехопадение Шмеля»). Он, как и положено патриарху, уходит первым (как поётся в одной известной песне, «сенбернары, ты знаешь, недолго живут»), но символически даёт дорогу другим героям звериного племени – таким же цельным и разногранным, как и он сам.

Перед нами проходит вереница этих, без преувеличения, самобытных характеров. Мастино наполетано по кличке Нигга, пройдя инициацию в чёрной речке, обретает голос. Он – даром что дитя февраля, когда только и остаётся, что достать чернил и плакать – вырастает псом гиперответственным и основательным. Тибетский мастиф Кержак – воплощение ветхозаветной, дремучей мощи. Он видит призраков животных и сможет попрать саму смерть. Бассет Золька – натуральное воплощение вечной женственности, которая помнит всех и всё. Царственная, правая какой-то изначальной правотой, она явилась ещё в мир, где царил первородный Шмель, – и, кажется, переживёт всех нас. А есть ещё русская борзая Кай с поэтическим и одновременно плутовским характером, обидчивый и исполненный достоинства попугай Хьюи, кот-дворянин Мур… Наконец, не стоит забывать и про ещё одного героя – природу. Она выступает в сборнике в роли силы тёмной, величественной и непознаваемой: холодная река заряжает людей и зверей смутной тревогой («Звериная ночь»), а лес, как в пришвинской «Кладовой солнца», едва не забирает к себе героя («Дебрь»).

Завершается сборник страшным, но при этом жизнеутверждающим рассказом «Дом инвалидов». Зачем они все собрались здесь, у леса? Больной кот, победивший инвалидность мастиф, страшно покусанный алабай? Столетний старик, слепой мужик со своей женой, алкоголик Алёша, две психически нездоровые женщины? Наконец, автор, горько именующий себя призраком? Зачем все мы, битые и покалеченные, несём свой крест? И есть ли во всём этом смысл?

«Все здоровы?» – спросил врач.

Я ещё раз с интересом рассмотрел нашу фотографию.

Лохматый демон, живущий за пределами положенной ему жизни.

Эпилептик с неумолимой склонностью к насилию.

Кастрат с подшитыми глазами.

И я, призрак.

«Да, мы отлично», – написал я.

Есть. Да, это дом инвалидов. Но у слова «инвалид» до революции в русском языке было и иное значение – ветеран. Человек, закалённый в боях. А это уже немного другое, согласитесь?

В книге нет сентиментальных банальностей в духе «животные лучше людей – честные, добрые и не предают». Люди здесь тоже хорошие, пусть и не идеальные. Просто они, повторимся, по авторскому замыслу, находятся на втором плане и оттого выписаны широкими мазками, одной-двумя яркими чертами. «Собаки и другие люди» всё-таки сборник биографий зверей на фоне людей (и ещё много чего). Двухсот с лишним страниц вполне достаточно, чтобы подробно описать их бытие. Звери по сравнению с людьми живут недолго, и оттого из их биографий словно вычеркнуто всё пустое и суетное – остался самый концентрат жизни, самая соль её.

Наконец, мир зверей и людей, изображённый Прилепиным, – это место, где помогают. Всем, все. А значит, мы справимся, сдюжим. Вместе.

Книга здесь:
https://ozon.ru/t/bydkBD1

[Историк]

Про собачек любой такой графоман для вышибания слез и соплей у собачников ради дешевого у них успеха сбацать себе книжку за пару месяцев, наверное, может. Какая-то бессмысленная слюнявая сопливая размазня на тему "собаки тоже люди" для почитателей тварей именно этого рода. Зверь есть зверь. Игры в его очеловечивание идиотизм. Да, собаки привязываются к хозяевам, но те большей частью их не воспитывают, правил выгула не соблюдают, и другого укусить или напугать-облаять, в том числе и детей, вполне себе нормально для собачек.

[Историк]

Совсем неслучайно есть такое устойчивое выражение

Злой как собака

Собака как эталон злости и злобности. Хотя и незлобивых собачек много.

[Агния]

Захар, собаки и другие люди
Для тех, кто не отвык пользоваться ютуб!

Видео из социальных сетей Захара теперь дублируются здесь:

https://www.youtube.com/@ZakharTV

[Историк]

ЗАХАР написал книгу о собаках. Слетайтесь кто может! Собачники всех стран, объединяйтесь!
Но римский писатель Лукиан с похвалой животным справлялся лучше.

ПОХВАЛА МУХЕ
1.Отнюдь не малое место среди летающих занимает муха, если сравнить ее с комарами, мошками и прочей крылатой мелочью, которую настолько величиной превосходит муха, насколько сама она уступает пчеле. И крыльями муха снабжена не по общей мерке: одним дано сплошь зарастать волосами, другим же предоставлено пользоваться быстрыми крыльями, — нет, подобно саранче, цикадам и пчелам, из сетчатки крылья у мухи, но, по сравнению с ней, крылья других так же грубы, как греческие одежды против тонких и мягких тканей индийских. К тому же, если кто пристально вглядится, — крылья мухи расцвечены как у павлина, когда она, распростершись, взмахивает ими под лучами солнца.
2. И полет мухи не похож на быстрые взмахи летучей мыши, не похож на подпрыгивания кузнечиков или кружение осы — плавным поворотом стремится муха к некоей цели, намеченной в воздухе. И к тому же летит она не безмолвно, но с песней, однако не с враждебной песней комаров и мошек, не с тяжелым жужжанием пчел или ос, страшным и угрожающим, — нет, песнь мухи настолько звонче и слаще, как против труб и кимвалов медовые флейты.
3. Что же до других частей тела, то голова мухи наитончайше соединяется с шеей, легко поворачиваясь вокруг, а не сросшись, как у саранчи; выпуклые глаза с большим количеством роговицы; грудь, прекрасно сложенная, и ноги, прорастающие свободно, без излишней связанности, как у осы. Брюшко — крепкое и похоже на панцирь своими широкими поясками и чешуйками. Защищается муха не жалящим хвостом, как пчелы и осы, но губами и хоботком, таким же, как у слона; им-то она и разыскивает, и хватает пищу, и удерживает ее, крепко прильнув напоминающим щупальцы полипа хоботком. Из него-то показывается зуб, прокусывая которым, пьет муха кровь; пьет она и молоко, но сладка ей и кровь, а боль пострадавшего невелика. Шестиногая, ходит муха только на четырех, пользуясь двумя передними, как руками. И можно видеть муху, шагающую на четырех и совершенно по-человечески, по-нашему держащую на весу в руках что-нибудь съестное.
4. Рождается же муха не сразу такой, но сначала червяком из погибших людей или других животных.1) Немного спустя муха выпускает лапки, отращивает крылья, сменяет пресмыканье на полет, беременеет и рождает маленького червячка — будущую муху. Пребывая и питаясь с людьми одними кушаньями, за одним столом, она отведывает все, кроме оливкового масла, ибо пить его для нее — смерть. И все же она недолговечна, ибо очень скупо отмерены ей пределы жизни. Потому-то больше всего любит она свет и на свету устраивает свои общественные дела. Ночь же муха проводит мирно, не летает и не поет, но притаится и сидит неподвижно.
5. И еще буду я говорить о большом уме, когда избегает муха злоумышляющего и враждебного к ней паука: она подсматривает севшего в засаду и, смотря прямо на него, вдруг отклоняет полет, чтобы не попасться в расставленные сети, не опутаться сплетениями чудовища. О мужестве и отваге мухи не нам подобает говорить: красноречивейший из поэтов — Гомер — не со львом, не с леопардом и не с вепрем сравнивает отвагу лучшего из героев, желая его похвалить, но с дерзновением мухи, с неустрашимостью и упорством ее натиска. Ведь именно так он говорит: не дерзка она, но дерзновенна. Ибо, когда ее отгоняют, говорит поэт, она не отступается, но старается укусить. И вообще так восхваляет поэт и восторгается мухой, что не один только раз и не редко, но очень часто вспоминает ее: так, только упоминаемая, украшает она поэму. То рассказывает поэт, как толпами слетаются мухи на молоко, то говорит об Афине, когда отвращает она стрелу от Менелая, чтобы не нанесла ему смертельной раны; сравнивая ее с заботливой матерью, укладывающей своего младенца, снова сопоставляет с ней муху. Также прекрасным эпитетом украсил он мух, прозвав «крепкими», а рой их называя «народом».
6. И так сильна муха, что, кусая, прокалывает не только кожу человека, но и быка, и лошади, и даже слону она причиняет боль, забираясь в его морщины и беспокоя его своим, соразмерным по величине, хоботком. В любовных же и брачных сношениях у них большая свобода. Самец, подобно петуху, взойдя, не спрыгивает тотчас же, но мчится вдаль на своей подруге, она же несет возлюбленного. Так летят они вместе, и связь эта, заключенная в воздухе, не разрушается полетом. Если же ей отрезать голову, муха еще долго живет остальной частью тела и продолжает дышать.
...
8. Свободная, ничем не связанная, пожинает муха труды других, и всегда полны для нее столы. Ибо и козы доятся для нее, и пчелы на нее работают не меньше, чем на человека, и повара для нее услащают приправы. Пробует она их раньше царей: прогуливаясь по столам, муха угощается вместе с ними и наслаждается из всех блюд.

И т.д.

[Историк]

Собака бывает кусачей не от жизни собачьей.
Собака бывает кусачей, потому что она ЗВЕРЬ.

[Историк]

А пока суть да дело, просто в лютой собакофобии признался депутат Андрей Луговой.
Патологически ненавидит этот человек не только людей (это у него профессиональное), но еще и собак.

Станислав Белковский:

Кремль: иноАгенты должны сдохнуть за пределами РФ, как последние собаки.
Такие попытки идти против постгуманистического тренда непонятны. Что плохого в смерти собаки, даже последней? Собака, как правило, умирает, не отягощённая бременем греха. О такой смерти т. наз. человек, особенно если он депутат Госдумы ФС РФ, может только мечтать.

Я тоже не люблю собак, но до такого хейтерства не договариваюсь.

Анатолий Несмеян:

Пожелание уехавшим подохнуть как собаки, безусловно, сильно мотивирует их возвращаться обратно в Россию.

В общем-то, власть вполне устраивает сложившееся положение. Она, правда, периодически и очень невнятно призывает вернуться, но делает это неубедительно, а чтобы ни у кого не осталось сомнений, что лучше не стоит экспериментировать, раз за разом выпускает вот таких луговых, которые доходчиво объясняют - не надо.

Выбросив нелояльных за рубеж, власть облегчает себе работу по терроризированию оставшихся. Братский наркорежим Венесуэлы поступил точно так же, когда после массовых протестов и волнений, вызванных захватом власти нынешним руководством страны в 2018 году после масштабных фальсификаций выборов, выдавил из страны около 4 млн человек. Опыт оказался достаточно успешным, а потому почему бы не воспользоваться им?

Поэтому реальность такова, что власти вполне выгодно создавать условия, чтобы люди бежали. Остаться должны либо зомбированные, либо запуганные. Остальным тут не место.

Алексей Рощин:

Страна РФ просто на глазах превращается в либертарианский рай. Вчера был сделан очередной важнейший шаг на пути к этому - то есть к отмене частной собственности и государства. Ведь что такое, по сути, либертарианство, он же "анкап"? Это такой государственный строй, при котором отсутствует защита частной собственности и государство, такое Гуляй-поле или, проще говоря, Сомали. "Война всех против всех", кто дубину первый взял - тот и молодец.
Вчера ГосДума принимала закон о конфискации собственности. Многие поначалу пожмут плечами - мол, конфискация и раньше была в УК; но тут важный нюанс - раньше конфискация имелась в некоторых статьях УК, но только на компенсаторной основе. То есть у человека могли отобрать какую-то часть собственности, но только как ВОЗМЕЩЕНИЕ, в компенсацию некоего нанесенного ущерба.
И вот теперь правящая орава спятивших дедов сделала огромный шаг назад, возвращение к советской практике - когда конфискация рассматривается не как возмещение, а как наказание само по себе. Ты, мол, в чем-то провинился - а мы у тебя в наказание отберем всё имущество, будешь ходить без штанов. Словом, пролетарский грабеж "чтобы неповадно было". Понятно, что после краха совка эту норму поспешили из всех кодексов убрать - ведь поначалу идеалисты-романтики пытались строить нормальную страну, а в ней, как тогда еще понимали, без уважения к собственности нельзя.
И так же понятно, что если власть в стране захватили гопники (от слова гоп-стоп), то для них все время этот непонятный пиетет перед чужим имуществом всегда будет как бельмо на глазу. После начала СВО все пошло вразнос, и наконец они и от этого досадного пиетета избавились.
Пока, правда, только в одном - в любимом ими "Законе о фейках". Вписывают туда возможность конфисковывать имущество В НАКАЗАНИЕ "за фейки об армии". Но то, что это только за один состав, не утешает; во-первых, "за фейки" можно привлечь вообще любого человека - это понятие абсолютно безразмерное и налезет на что угодно; а во-вторых - это все равно как проковырять дырочку в плотине. Прорвет в одном месте - скоро посыпется плотина целиком.
И это означает, что вообще ЛЮБОЕ имущество теперь не имеет вообще никакой защиты: хочешь отобрать у кого-то его завод, фабрику, здание или лесопилку - нет ничего проще. Пишешь на проклятого буржуина донос "про фейки" - и дальше у него всё отбирают, всех наследников и родственников - побоку, дальше уже только договориться с чиновником, чтобы конфискованное передали тебе. Потом, правда, уже на тебя пишут аналогичный донос, тоже про фейки, тебя в каталажку, всё отбирают, передают следующему - и начинается у всех веселая (хотя и недолгая) жисть в царстве справедливости, где никому ничего не принадлежит. Тут, кстати, и тов. Шваб возрадуется, поскольку отмена собственности - это и его "повесточка". Словом, все, что ни делается - всё в ногу с прогрессом.
В общем, одни плюсы. Правда, о нормальной стране уже можно и не мечтать, но и это ерунда, поскольку, как доказал еще Мюнхаузен, лишний день весны на самом деле никому не нужен.

[Историк]

Большевизм прямо, вообще говоря, натуральный. Интересно, что сам же Кремль год назад эту инициативу отверг. Потому что в этом вопросе у кремлевских возобладал тогда вдруг здравый смысл. А теперь воплощает. Неисповедимы пути деградации. Такое только прилепиным и психическим нравится.