Доводится мне иногда бывать на разных литературных мероприятиях. Почти всегда я получаюсь после них грустным. Тоскую по талантливой свободе, по слову искреннему, но не развязному; честному, но сдержанному; откровенному, но не базарному. Тоскую, жду его, но так и приходится мне уходить своими словами. В одиночестве. Повторить про себя в дороге некого. Так бывает не всегда, но чаще бывает так.
Будем честны. Зачем нам таиться? Многие, наверно, почти все пишущие, были хоть когда-нибудь на заседаниях местных ЛитО. Случилось и мне как-то попасть в «Литературную гостиную» в своём провинциальном городке. Не стоиит говорить об этом долго. Местные чествования литературных ничтожеств, местных «гениев», известны многим. Думаю, есть такое безобразие в каждом захолустье. Но ведь стыдно. Читает семидесятипятилетний старик, местный ветеран муз, бездарнейшее тягучее рифмоплетение, которое он называет поэмой. Гордится распахнуто, широко её остросоциальностью, которая сводится ко громкому заявлению, что в краже проводов на даче и прочих горестях виноват Чубайс. Местная литсреда кивает и причмокивает наиболее понравившиеся места «поэмы». Бездарь горд своей смелостью и недюжинным умом. Он обтрепал имя Чубайса! Да, обтрепал, как треплют его своими беззубыми ртами жалкие старушонки на лавках у подъездов. Обтрепал, как любой ворчащий беспомощностью старик. Но при чём тут поэзия? Позвольте! Это способ теребить слова. Это не стихи. Правда, местные герои литературы этого не понимают. И никогда не поймут, должно быть.
Удивительным было для меня обнаружить подобные явления и в Петербурге, городе непровинциальном, в котором жили многие настоящие поэты, писатели, художники слова. Но и там среди действительно талантливых людей, мастеров слова, много посредственностей, подмастерий слова, вторичных, скучных, неинтересных. Многие из них известны в профессиональной среде и даже пользуются в ней определённым уважением, почётом, признанием.
Поначалу я не мог ни понять, ни принять этого. Но дело в том, что настоящая литература и литературная карьера – вещи хотя и не взаимоисключающие, но во многом враждебные, по крайней мере, не вытекающие одна из другой.
Я бы выделил в творческом человеке два вида таланта: талант художественный, главный, и талант воли к жизни, талант осуществления. Сам по себе последний не стоит ничего, как и не имеет ценности для культуры бесталанный человек. Но при наличии таланта художественного талант воли к осуществлению полезен, важен, жизненно необходим. Наличием этого экзистенциального таланта и объясняется обилие литературных посредственностей в литтусовке и литучреждениях разного уровня.
Иногда художественный талант настолько ярок, что он не остаётся незамеченным при всём саморазрушении и сложности и жизни, и характера автора. Так было с Есениным. Но Есенин, как к нему ни относись, человек великого таланта к поэзии, таланта редкого. Редкий человек, одним словом.
Чаще всего, люди скромных художественных дарований , обладающие изворотливостью, сильным импульсом жизни, волей к осуществлению, вытесняют с ведущих позиций в литературном мире иногда значительно более талантливых писательски людей. Всё это вредит литературе, её развитию. Но так есть. И от того я получаюсь грустным. Но не удивлённым. Нет.
23 мая 2012 года